Квест по Зихрон Яакову

Когда-то здесь был всего лишь голый склон. Вы стоите на месте, где проходила невидимая граница — между отчаянием и упорством.
В тысяча восемьсот восемьдесят втором году румынские евреи прибыли в Хайфу. Им предложили землю. Не потому, что она была хорошей — а потому, что она была никому не нужна. Каменистая, поросшая колючками, без воды, продуваемая сухими ветрами.
Местные арабы охотно продавали её.
Поселение получило название Замарин — от арабского слова «флейтист». В слуху у поселенцев оно отдавало Самарией: звучало красиво, но жить было трудно. Болезни, нехватка инструментов, голод — это был быт первых месяцев. Тогда о них ещё не знал благодетель. Барон Эдмонд де Ротшильд. Одна из партий переселенцев — та самая, что потом получит прозвище «злополучная третья» — провела долгие дни на корабле, словно в затянувшемся морском реалити.
Турецкие власти в Хайфе не впустили их.
В Бейруте отказали, позволив лишь закупить немного провизии. В Яффо — снова отказ. Вернулись в Бейрут. Попытались снова — опять Яффо. Капитан, отчаявшись от бесконечных попыток найти пристань, пересадил их на судно, уходившее в Порт-Саид.
Там они столкнулись с загадочным евреем — решателем вопросов. Он раздобыл для них фальшивые документы.
Так Рувен стал Дмитрием, Сара — француженкой, а бабушка Лея — миссис Пильмерстон.
Так они и вошли в Яффо — в составе группы христианских паломников. Это произошло шестого декабря тысяча восемьсот восемьдесят второго года. Они прибыли в землю, которая станет Зихроном. Бурьян. Колючки. Запустение. Работали все — взрослые, подростки, старики.
Питались скудно. Еды катастрофически не хватало.
Когда к ним прибыл посланник Мориса Гирша с предложением уехать в Аргентину, они ответили:
— Поблагодарите барона. Но мы пустили здесь корни. Даже если гора уйдёт — мы останемся.
Когда эта история дошла до Парижа, барон Ротшильд решил помочь. Но — инкогнито.
Так появился ха-Надив ха-Ядуа — известный благодетель.
Анонимный покровитель, не оставлявший автографов ни на чеках, ни на мешках с мукой.
Он не присылал подарков. Он прислал план: создать винодельческое хозяйство, которое станет источником хлеба, развития — и единства. С тысяча восемьсот восемьдесят третьего года барон даёт поселению новое имя — Зихрон Яаков — в память о своём отце, Яакове.
Так на склонах Кармеля появилось место, где память перестала быть метафорой — и стала домом.

Что означает слово "Замарин" в переводе с арабского?

Винодельня Зихрона была не просто производством. Она была центром жизни. Как сердце качает кровь, так винодельня качала вино — и давала ритм всему поселению.
Здесь трудились все.
Мужчины — в поле.
Женщины — на сортировке.
Подростки — там, где скажут.
Запах перебродившего виноградного сока въедался в одежду, в кожу — в судьбу. Перед вами — винодельня «Кармель» в Зихрон-Яакове. Это не просто здание из камня и извести. Это — сердце израильского виноделия, бьющееся уже более ста тридцати лет.
Именно здесь впервые в стране зажёгся электрический свет.
Здесь впервые прозвучал телефонный звонок.
Здесь когда-то работали:
– Давид Бен-Гурион. – Леви Эшколь. – Эхуд Ольмерт. Изначально мечтали производить элитные вина.
Реальность же требовала простого: вина и виноградного сока для благословений. Сегодня «Кармель» — крупнейшая винодельня Израиля:
– пятнадцать миллионов бутылок в год. – экспорт более чем в сорок стран. – исторические каменные погреба. – и новейшая микровинодельня — лаборатория идей и вкусов.

🔍 Интерактивное задание: Найдите эмблему с виноградной лозой у входа. Какой на ней указан год?

Кто из этих людей не работал на винодельне «Кармель»?

Яаков Лика Мровица родился четырнадцатого октября тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в Сербии, в городе Нови-Сад.
С юности он был участником молодёжного движения «Цофим» — израильских скаутов.
Уже тогда он мечтал о репатриации и службе в Армии обороны Израиля.
В две тысячи втором году Яаков осуществил мечту: он репатриировался, стал гражданином Израиля и сразу же начал строить здесь свою новую жизнь. Он с решимостью принял вызовы адаптации: выучил язык, прошёл курс абсорбции в киббуце, а затем — обучение в ульпане в Меир Шфее.
Свою военную службу он начал с нуля. Прошёл базовую подготовку, окончил курс командиров.
Хотя как новый репатриант он не был обязан служить, Яаков сделал это добровольно — с преданностью и убеждённостью.
Он стал командиром в пехотном батальоне «Нахаль» и служил в секторе Газа. Одиннадцатого июня две тысячи четвёртого года, в возрасте двадцати шести лет, Яаков погиб во время операции в районе Нецарим.
В ходе поисков террористов, занимавшихся производством самодельных ракет, бойцы попали в засаду.
В завязавшемся бою Яаков получил смертельное ранение. Этот мемориал — тихий, но сильный.
Он напоминает нам, что настоящие герои — не всегда из учебников. Иногда они — из соседнего дома.

Задание. В форме чего выполнен мемориал?

Когда-то здесь, в конюшнях, построенных по заказу самого барона, стояли ухоженные кони, на которых доставляли всё — от писем и посылок до тяжёлых строительных материалов. Эти стены помнят звон подков и запах свежего сена. Сегодня здание ожило по-новому: в нём уютно расположился ресторан Baronita, бережно сохранивший архитектурное очарование той эпохи. Здесь царит тёплая, почти домашняя атмосфера, наполненная местным колоритом. Меню радует израильской кухней, а бокалы наполняет отличное местное вино.
Вопрос:
Что раньше находилось в здании ресторана Baronita?

На фасаде этого дома и сегодня можно разглядеть старую надпись PHARMACIEN. Здесь открылась первая аптека Зихрон-Яакова. В 1895 году сюда въехали Ицхак и Мотла Красноштеин, которые, спасаясь от призыва в царскую армию, сменили фамилию на Бронштейн прямо в дороге из России. Ицхак был не просто аптекарем — он стал для местных и лекарем, и фармацевтом, и «скорой» в одном лице. Когда лекарства не помогали, он запрягал дилижанс и спешил с больным в Хайфу. Из пяти его сыновей трое уехали в Австралию, но история сделала красивый круг: один из внуков вернулся — уже в форме пилота австралийских ВВС — чтобы сражаться за Израиль в Войне за независимость. Этот дом — не просто место на карте. Это дом, где лечили людей и берегли надежду. Вопрос: Что делал Ицхак, если лекарства не помогали?

Эта синагога названа в честь Яакова, отца барона Ротшильда. Построили её в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году, но не как синагогу, а как хозяйственную постройку — османские власти запрещали строить молитвенные дома, а вот амбар — пожалуйста.
На открытии присутствовали важные люди: Владимир Высоцкий — не бард, а чайный магнат, Эльазар Роках — дипломат и лоббист, а также турецкие чиновники, получившие щедрый бакшиш, чтобы глаза смотрели, но не видели. В строительстве помогали немецкие темплеры — они верили, что возвращение евреев в землю обетованную приближает пришествие миссии. Витражи с символами колен Израилевых создал мастер Адлер Золтан, а балкон для женщин — вручную сделал плотник Моше Гершкович.
На стенах можно прочесть изречения: «Слушай, Израиль…», «Возлюби ближнего…», «Знай, перед кем ты стоишь». А на фасаде сверкают часы с еврейскими буквами вместо цифр — подарок самого барона. Задание: Какая буква стоит на месте двенадцати на еврейских часах? Подойдите, посмотрите — это ваш код к следующей точке.

Это не просто парк, а первый декоративный сад в Эрец Исраэль. Его разбили в тысяча восемьсот восемьдесят шестом году под руководством агронома Франсиса Дигюра. Площадку для будущего сада расчищали еврейские сельскохозяйственные рабочие из Одессы.
В будние дни здесь гуляли служащие барона и их семьи, а по выходным парк открывался для всех жителей поселения. Вначале местные только недоумённо переглядывались — зачем нужны аллеи, розы, жасмин, пруд, лавочки? Но вскоре сад стал любимым местом для прогулок. Говорят, и сам барон любил здесь бывать.

Вопрос. В честь кого была посажена олива в центре парка?

А теперь посмотрите внимательно на великолепное здание через дорогу.

Перед вами бывшая резиденция чиновников барона Ротшильда — здание, которое видело больше жалоб, чем сегодня слышит мэрия Тель Авива. Отсюда управляли всем: землёй, деньгами и даже настроением в поселении. Улица, где жили служащие, в народе называлась улицей небожителей — за их безупречно начищенные ботинки, ухоженные руки и неизменно надменный, властный тон. Главный управляющий, Элияху Шейд, любил рассказывать, что изучал медицину в Париже, спешил казаться большим интеллектуалом и выдавал себя за человека славных манер и добрых нравов. Однако на деле его интересы были другими — он щедро раздавал стипендии особенно привлекательным поселенкам. А тех, кто особенно запоминался, отправляли, конечно же, на учёбу во Францию.
Каждый приезд барона сопровождался настоящим спектаклем: дома белили, поселенцев наряжали в новую одежду, учили слова благодарности, заставляли всех улыбаться. Но стоило барону уехать — и диктатура служащих возвращалась с новой силой.
В тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году терпение поселенцев лопнуло. Разразился знаменитый Бунт сорока — поселенцы восстали против баронского управления. Шейда убрали, и старая система рухнула.
Сегодня в этом здании расположен Музей Первой Алии. Здесь можно увидеть письма, предметы быта, реконструкцию кабинета чиновника и почувствовать немного того самого духа старины.
Вопрос. Куда отправляли девушек, удостоенных особого внимания управляющего?

Перед вами двор Гершковичей. Этот отель и жилой дом были построены между тысяча восемьсот восемьдесят вторым и тысяча восемьсот восемьдесят пятым годами для семьи Авигдора Гершковича. В обмен на отказ от части своих сельскохозяйственных земель на склоне Гиват Замарин в пользу барона Ротшильда, на которых позже был создан винный завод, он получил возможность заняться делом, которое считал куда более заманчивым, — гостиничным бизнесом. Гершкович спроектировал элегантный двухэтажный отель с аркадами, просторной столовой, кухней, винными погребами и даже конюшнями с кладовыми во дворе. На первом этаже располагались комнаты для гостей, на втором жила семья, а в подвале хранилось вино. Ходили слухи, что там было ещё и тайное хранилище. Во времена британского мандата здесь останавливались офицеры. Потом дом сменил владельцев, пришёл в упадок, но в две тысячи пятнадцатом году его отреставрировали и вернули былое очарование.

Вопрос. Какой архитектурный элемент выделяется в отеле?

Вы находитесь в уютном дворике, где сегодня работают кафе, лавочки и бутик с фермерскими товарами. Но когда-то здесь жили Шломо и Ита Вильдер, которые приехали сюда в тысяча восемьсот восемьдесят втором году. Они не искали романтики — они пахали. Фрукты, овощи, лошади, куры, соленья — всё это было частью их большого и шумного хозяйства.
Говорят, что в подвалах этого дворика прятали оружие и даже людей, спасая их от турецких властей. Документов, подтверждающих это, нет, но история сохранилась в рассказах. А на стенах — фотографии из семейного архива: лица, платки, шляпы… Присмотритесь внимательно. Может, кто-то из них чем-то напоминает вам вас самих?

Вопрос. Что сейчас находится в старом винном погребе?

В этом доме, где сегодня расположено отделение Банка ха Поалим, когда-то жил Зеев Лупо Нейман — поселенец, сошедший на берег с корабля Тетис. Скрипач, аграрий, полиглот, он умел быть разным: вел переговоры с турками и чиновниками барона, устраивал музыкальные вечера у себя дома, выращивал виноград и объединял людей вокруг себя.
Сегодня о нём напоминает бронзовая скульптура рабочего рядом с домом. Он не держит в руках скрипку, но если замереть и прислушаться, кажется, что где-то едва слышна тихая, трогательная мелодия.

Вопрос. Какую роль играл Зеев в своей общине?

Спрятанный за шумной главной улицей Зихрона, Арт Лаб — это уютный дворик художников и галерей, где под тенью виноградной лозы соседствуют керамика, ювелирные изделия, картины и свежевыпеченные идеи. Здесь всегда пахнет кофе, красками и лёгкой, почти невесомой свободой.
Обратите внимание — это отличное место для селфи. Здесь красиво всё, даже обычная мусорка кажется частью художественного замысла.

Вопрос. Какое название лучше всего подходит для такого дворика?

Старинная стена поселка. Камень, глина, живые цветы. Но стоит кому-нибудь встать перед ней с камерой — и она мгновенно превращается в фотофеномен Зихрона, где каждый кадр словно дышит красотой. Здесь прошлое и настоящее переплетаются в одном ярком мгновении.

Вопрос. Какое название этой стены будет самым романтичным?

До этого момента воду в посёлок возили в тяжёлых бочках прямо от источника. А потом появился барон Ротшильд — и вместе с ним пришли паровой двигатель, насосы, трубы, резервуар. Бассейн Беньямина был не для плавания, а водонапорным. Построенный в тысяча восемьсот девяносто первом году, с насосом мощностью двенадцать лошадиных сил, он стал настоящим сердцем водоснабжения колонии и первым водопроводом, который привёл воду прямо в дома.
Именно здесь собирались люди: обсуждали новости, пересказывали сплетни, назначали любовные встречи и строили новые планы.

Вопрос. Какой была мощность двигателя?

Это был не просто дом — это был настоящий штаб. Мухтар, староста, был посредником между колонией и властями, человеком, который знал всё и всех. Первым мухтаром стал Йехезкель Горнштейн — полиглот, дипломат, человек с ключами буквально от всего. Дом, построенный в тысяча восемьсот восемьдесят втором году, стоял на возвышении — и не только в смысле адреса, но и по значению.
Отсюда до дома Ааронсона шёл тайный туннель, которым пользовались разведчики Нили. А ещё, по слухам, сюда заходили сам Ротшильд, Хаим Вейцман и даже Трумпельдор. Может, просто на чай. А может, обсуждать судьбы страны.

Вопрос. Кто такой мухтар?

Когда-то в этом доме жил человек, имя которого известно всему миру — Аарон Ааронсон. Именно он сумел окультурить дикую пшеницу, которая росла на Голанских высотах, и создать тот самый устойчивый сорт, что выращивают сегодня по всей планете. Ааронсон летал на конференции в Париж, выращивал семена в своей лаборатории возле Атлита и воспитывал детей в духе любви к Эрец Исраэль. Его племянница, Сара Ааронсон, вместе с другими молодыми людьми вошла в антиосманское подполье, поставив себе цель помогать англичанам в их борьбе с турками во время Первой мировой войны. Когда турецкие власти раскрыли заговор, Сара, боясь пыток в турецкой тюрьме, решила уйти из жизни здесь, в этом доме. Это было первое еврейское подполье и первая еврейская разведывательная организация.

Вопрос. Кем был Аарон Ааронсон?

Этот дом построили Мордехай и Хая Бронштейны, которые приехали из Одессы. Сначала они эмигрировали в Румынию, а затем вместе с еврейскими переселенцами с корабля Тетис оказались среди основателей Рош Пины. Но Мордехай мечтал не о винограде, а о пшенице. Его пригласили служащие барона Ротшильда для ухода за землями Тантуры, недалеко от Зихрон Якова. Семья даже получила в подарок хижину и средства на развитие хозяйства.
Однако постоянная борьба с малярией заставила Мордехая построить дом в Зихрон Якове. И всё же он был вынужден вернуться на ферму. Позже дом перешёл к семье Тишби, но тогда они ещё носили другую фамилию. Михаил Нафтали и Малка Хмельницкие приехали в Зихрон из Литвы. В тысяча восемьсот девяносто первом году Михаил окончил сельскохозяйственную школу Ротшильда и был направлен в новое поселение Шфея, чтобы разводить виноградники.
В тысяча девятьсот двадцать пятом году семья принимала у себя поэта Хаима Нахмана Бялика. Именно он предложил им сменить фамилию на Тишби — тошав Шфея бе Исраэль, что значит житель Шфеи в Израиле. Много лет семья выращивала виноград для винодельни Кармель, а в тысяча девятьсот восемьдесят четвёртом году внук Михаила, Йоханан, основал частную винодельню Тишби, которой до сих пор управляют члены семьи.
Сегодня Йекев Тишби — это и винодельня, и кафе, и шоколадный рай. Здесь производят вина, которые пьют в Лондоне, Париже и Иерусалиме.

Вопрос. Кто придумал слово Тишби?

Перед вами дом Моше Гершковича, построенный в тысяча восемьсот девяносто шестом году. Он был не просто плотником — он был настоящим мастером, художником своего дела. Его уважительно называли Муса ан Наджар, что значит по-арабски Моше плотник. Резные элементы его работы до сих пор украшают синагогу Оэль Яаков, особенно женскую галерею.
Дом выделялся черепицей, привезённой из Марселя, и резными перилами балконов. Но главное — здесь кипела жизнь. Вместе с Йохевед Хаей Моше вырастил двенадцать детей. Двоих, к сожалению, они потеряли рано, а остальные разлетелись по миру. Но один, Акива, внук Моше, остался здесь, хранить семейное гнездо. Дом сохранился — побелённый, с синими ставнями, а во дворе всё так же дают тень старые тутовые деревья.
Кстати, тутовые деревья посадили не просто так. Планировали разводить шелкопрядов, мечтали о шелководстве. Не вышло. Но деревья остались — как символ: не всё сбывается, но если корни крепки, дерево выстоит.

Вопрос. Для чего были посажены тутовые деревья?

Мы с вами покидаем историческую часть Зихрон-Якова, и граница города здесь символически очерчена арочными воротами, названными в честь Ишая Шебовского — уроженца Зихрон-Якова во втором поколении, активного общественного деятеля, посвятившего свою жизнь сохранению истории города. Кстати, мы уже почти прошли весь маршрут, и, наверное, ни разу не упомянули одну важную деталь: год основания Зихрон-Якова. Помните, что год основания города был принят за год основания винодельни Ротшильда? А помните, мы в самом начале пути просили вас найти эмблему винодельни и посмотреть, какой там указан год? Давайте вспомним:

Это историческое кладбище появилось всего через год после основания поселения. Но это не просто место покоя — это хроника, высеченная в камне. Здесь покоятся основатели Зихрон Якова, их семьи, их мечты, ошибки и надежды. Эти камни говорят без слов. На многих надгробиях надписи почти стёрлись, но кто-то всё равно кладёт камешки на память. А значит, память жива.
Особое место на кладбище — участок детских могил. Это не просто грустная глава истории, это разрывает сердце. Десятки маленьких надгробий, без имён, без дат. Эти дети умерли в первые годы от малярии, ещё до того, как успели получить имя. Их называют цон кдошим — святые агнцы. Они стали частью великой истории ещё до того, как научились говорить. Они умерли во имя идеи, которая для взрослых была делом выбора, а для них — неизбежностью.
Здесь же покоятся Сара Ааронсон, героиня подпольной сети Нили, и её мать Малка. Мраморная плита на их могиле словно шепчет: были те, кто жил ради страны и умер ради неё.

Вопрос. Кто похоронен под безымянными надгробиями?

Этот памятник напоминает раскрытый свиток, потому что история здесь ещё не завершена. Её всё ещё пишут — и мы с вами, каждый, кто стоит здесь, становится её соавтором. На внешней стороне — керамическое панно с именами и силуэтами первых поселенцев. Внутри — архив, фотографии, предметы быта. А главное — молчаливое, но глубокое «спасибо».
Эти люди приехали на землю Израиля не как туристы, а как сеятели и строители. Они везли с собой чемоданы, полные надежды, упрямства и веры в то, что на этой земле можно и нужно жить. Зихрон Яков стал вторым еврейским поселением после Ришон ле Циона, местом, где идея сионизма впервые обрела реальную почву под ногами, пусть и каменистую. Здесь, среди виноградников на горе Кармель, мечта о возвращении обрела жизнь.
Спасибо, что прошли этот путь. История продолжается. И теперь вы — её часть.