Площадь Маковер - это один из тихих и старых районов Бней Брака. Название площади дала семья Маковер - династия раввинов из Хасидского двора Александр. Кто такие Хасиды и хасидские дворы - мы еще поговорим. Сейчас скажем только, что самым большим хасидским двором в Польше на какнун Второй Мировой войны была хасидут Гур. Хасидут Александр была второй по величине, но она практически полностью погибла. Кстати, названия хасидских дворов происходят от названия городов и местечек, где они зародились. Гур - это современный польский город Гура Кальвария (Гора Голгофа) недалеко от Варшавы, а Александр был небольшим городком возле Лодзи, основанным в начале девятнадцатого века в честь Русского Царя Александра Первого. Раввины хасидских дворов породнились и правнучка основателя Бней Брака и его первого мэра Ицхака Герштенкрона, является дочерью Иегуды Маковера - одного из основателей иешивы хасидов Александр в Бней Браке. Зовут ее Шери Маковер. Она покинула религиозный Бней Брак, выбрала светский образ жизни, вышла замуж за израильского военного лётчика по фамилии Беликов. Сегодня Шери Маковер Беликов известна как журналист. Она ведёт свою колонку в газете Маарив и с 2013 года в Едиот Ахронот. Вот, что она пишет о площади Маковер в канун праздников Тишрей: “Мой прадед, раввин Ицхак Герштенкорн, основал Бней-Брак и был его первым мэром. В самом центре города, очерченная изгибами улиц, находится площадь Маковер. Ее название звучит так же, как моя фамилия. На этих улицах прошли лучшие годы моей жизни - мое детство. Это было другое время. Бней-Брак был здравомыслящим, страстным, разным. Он сильно отличался от того, чем он стал сегодня. Неизменен только хамсин. Влажный и душный, нарушающий безмятежность. Когда дедушка Герштенкорн инвестировал общественные средства в посадку деревьев, практичные дельцы возмущались бездумной тратой денег, но он настаивал: «Мои и ваши внуки будут жить посреди зелени, - сказал он, - а тень деревьев спасёт от жары». Прошли годы, нет в Бней Браке ни зелени, ни тени.” В ее словах кроется конфликт. И он вовсе не о тени и зелени. Он неизмеримо глубок и о нем мы попробуем поговорить.