Современный морской вокзал Батуми лишь отдаленно может рассказать историю Бакинского порта и тех славных событий, которые здесь произошли. Но, начинать нужно с голландской селедки. В пятнадцатом веке в Амстердаме, бочка вместимостью 42 галлона (почти 160 литров) стала самой популярной тарой для засола и транспортировки селедки. Именно такие бочки в середине девятнадцатого века начали использовать для перевозки нефти из Пенсильвании в Лондон. Нефть полюбили за то, что из неё получается керосин - самое дешевое и горючее топливо. Отсюда происходит и современное исчисление нефти баррелями, то есть, бочками. Очень скоро у Пенсильвании появился преуспевающий европейский конкурент - Россия. Именно через Астрахань по Волге везли в Новгород Санкт Петербург Бакинскую нефть. Только там смышлёные промышленники Артемьевы решили отказаться от бочек и стали заливать сырую нефть прямо в трюм. Первая такая партия нефти пришла из Баку в Астрахань в трюме парусной яхты «Александр». Вскоре для транспортировки стали использовать баржи. Смекалистые Артемьевы настолько впечатлили французского консула Бовэ, что он распорядился о строительстве первого танкера на Чёрном море, дабы перевозить нефть из Батуми в Констанцу и далее по Дунаю. Нужно отдать должное Бовэ, он благодарил русских за идею. Но самыми прозорливыми были братья Нобели. По их заказу британский инженер-полковник Генри Свон построил в 1876 году в Швеции танкер «Зороастр». Не будет преувеличением сказать, что именно с этого судна начинается история мирового танкерного флота. Через девять лет удачной работы «Зороастра», Нобели спустили на воду танкер «Свет», который возил нефть из Батуми. Через год в 1886 в Англии сошёл со стапелей танкер Glückauf и начались трансатлантические перевозки. По заказу Ротшильдов, которые разрабатывали Бакинские нефтепромыслы, имевший крепкие торговые связи в Сингапуре и Таиланде бывший скромный торговец сувенирами из ракушек Маркус Самюэль основывает компанию Shell (ракушка) и начинается эпоха всемирной нефтеторговли. Кто теперь помнит, что первая нефть из Батуми поступила в Европу с помощью танкера Свет?
Батуми, столица Аджарии, производит двоякое впечатление. С одной стороны красиво, уютно, правда, иногда с размахом и претенциозностью, но чувствуешь, что у города есть тонкая душа и доброе сердце, и, понимаешь, что они спрятаны где то очень глубоко. Начинаешь копать, интересоваться, и вдруг обнаруживаешь, что ещё Мандельштам описывал подобные ощущения. Нобели, Ротшильды, сибирские промышленники и бакинские нефтяники, Агата Кристи с супругом, все эти люди как бы связаны с городом и как бы отрешены от него. И только старинный род Абашидзе неразрывным узами переплетен с Аджарией. Как тысячу лет назад, так и по сей день. Удивительный свободный дух Порто Франко пропитал Батуми насквозь, отозвался в одноимённом местном вине и навсегда растворился в неустанной торговле. Такое впечатление, что даже бронзовая скульптура поляка французских кровей Мстислава д’Альфона тоже предложит что то купить, подойди ты ближе. Трогательная и трагическая история Али и Нино, по сути, отображает всю сюжетную линию Батуми, но даже в неё просочилась интрига и коммерция вокруг авторства романа от Льва Нуссенбаума до Эльфриды Фон Бодмерсхоф. (одно имя чего стоит). Лишь безмолвные кипарисы ботанического сада и озорные бамбуковые рощи, стоящие изгородью над утесом, дают страннику приют отдохновения и отрады. Только там, обретаешь спокойствие и покой и можешь созерцать этот игрушечный город, взбудораживший своим появлением полтора века назад мировую экономику, европейские манеры и интересы империй. Но есть что-то простое и непреходящее в Батуми. Это хрустящая корочка хачапури, которая вопреки счёту времени, пропитанная в яйце и масле, сдобренная сыром и отправленная в рот, под аккомпанемент гортанного рокота волн, наполняет нутро гедониста глубоким удовлетворением и побуждает к новым свершениям во имя послеобеденного черноморского осетра и стакана белого вина. И насытившись сладко, откинувшись на спинку стула, невольно вспоминаешь о том, что где то читал, как Греве так же восхищенно потчевал Островского в своём доме, пока за окнами веранды, глубокая турецкая гавань (батум) превращалась в крупнейший Черноморский порт.
