РИМСКИЙ ХРАМ Редактировать EDIE MAYOR AUGUSTUS и SCN OWL LIVIE UEUR 2385 GEUR 40,25 NAUTEUR30 КОНСТРУКТОН ВНУТРИ. СЕВЕРНАЯ ЯЧЕЙКА "EVR FRIZE" И НА АРХИВЕ ТАКАДЫ НА ДВОРЕЦ РЕШЕНИЙ DSCELLENENT DE LNTNES В БРОНЗЕ. Me CNS DECORES, CHAPITEAUX ACANTHE TYPE CHARDONNEUX PASTURE ПРЕДСТАВЛЯЕТ ХАРАКТЕРИСТИКИ OLE PUS LATE ACANTHES БОЛЬШЕ НОЛЛОВ, ДИВИНИРОВАННЫХ CEMIER EDIFICL, ПОВРЕЖДЕННЫХ МОЖЕТ БЫТЬ ОГНЕМ И РЕЙЖЕН В РЕГИОНАХ, НЕ БУДЕТ РЕГИОНАЛЬНЫ AUE PARL ПОЛЫ В БЕЛЫХ КАМНЯХ 98 10 УБИЛИСЬ НА ФОРУМЕ FICE В ТЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПАДЕНИЕ LEMPIRE PONAIN.

Редактировать ЭФФЕРСОН ДЖЕФПЕРСОН ТОМАС В ИЮЛЕ 1328 ГОДА В МОНТИЦЕЛЛО В ВИРГИИ 13 АПРЕЛЯ 1743 ГОДА В ШЕДВЕЛЛЕ Б.Н. ВИРОИНИ СИМВОЛ ФРАНКО-АМЕРИКАНСКОЙ ДРУЖБЫ, ПОСЛ США, ФРАНЦИЯ, 1785-1789 ГГ. АМЕРИКАНСКАЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ И ДЖУЛЛИ 1773. ЛЮБИТЕЛИ 0E ФРАНЦИЯ ПУТЕШЕСТВИЯ, ИДЕТ НАШИ РЕРТУАРЫ E ПРЕДСТАВЛЯЕТ ГОСУДАРСТВА UMIS HOTER HERITAGE-ARCHITECTURE TERROIRS, КУЛЬТУРА. HUMAMIS TE, IT PARTAOE НАШИ КОБЕЛИ СВОБОДЫ. С ЕГО ЛА ФАЙТЕ Я ИСПОЛЬЗУЮ КЛЮЧЕВУЮ РОЛЬ В БЮРО ФРАНЦУЗСКОГО КОНСТИТУЦИИ T p3, ДЕКЛАРАТИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАН 1789 2009 МОСТ ДЛЯ СВОБОДЫ 220 ГОДОВ ФРАНЦУЗСКОГО РЕВОЛЮЦИИ ШОН 1799. МОСТ МЮРЕ

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D0%B6%D0%B5%D1%84%D1%84%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD,_%D0%A2%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%81

В стране полным ходом шла борьба партий, оба вождя которых, Александер Гамильтон и Томас Джефферсон, были членами правительства: первый – министром финансов, второй – государственным секретарем. Федералисты Гамильтона – Адамса контролировали Сенат, в нижней палате большинство составляли республиканцы Джефферсона. Оставаясь внешне учтивыми, министры вели схватку через партийные газеты, которые не стеснялись в выражениях.

В 1785–1789 годах Джефферсон был послом США в Париже и своими глазами наблюдал революцию. И не просто наблюдал, а считал ее общим делом, продолжением американской революции. Американская республика, в свою очередь, строилась по заветам Монтескье и Руссо. Автор Декларации независимости, Джефферсон помогал Лафайету писать Декларацию прав человека и гражданина – текстуальные совпадения в них не случайны. Эксцессы насилия Джефферсон считал неизбежной платой за обновление общества. Он писал в январе 1789 года из Парижа Джеймсу Мэдисону – для пущей важности по латыни:

Malo periculosam, libertatem quam quietam servitutem

"Я предпочитаю опасную свободу спокойному рабству". И продолжал по-английски:

Я считаю небольшие восстания благом, они столь же необходимы миру политики, сколь бури – миру физическому.

У Вашингтона было неоднозначное отношение к французской революции. Бастилия пала через два месяца после его первой инаугурации.

Революция, имевшая у вас место, столь велика по размаху и столь важна по своей природе, что нам едва удается составить о ней представление. Мы, тем не менее, верим и горячо молимся о том, чтобы ее последствия стали благом для нации, в чьей счастливой судьбе мы весьма заинтересованы, и чтобы ее благотворное влияние ощутили будущие поколения.

Так писал Вашингтон своему другу Лафайету, воевавшему в рядах Континентальной армии, в Париж в октябре 1789 года. А днем раньше он отправил туда же послание послу США Говернеру Моррису, в котором сообщил о своих дурных предчувствиях:

Совершенная во Франции революция настолько изумительна, что не укладывается в голове. Если она закончится так, как предсказывали последние донесения, то эта нация станет самой могущественной и счастливой в Европе. Однако я все же боюсь, что, хотя она и достойно вышла из своего первого пароксизма, это не последний спазм, который ей суждено испытать, прежде чем все окончательно уляжется. Одним словом, революция слишком велика, чтобы завершиться так быстро и столь малой кровью.

Моррис, один из самых блестящих и остроумных людей своей эпохи, посылал президенту подробнейшие депеши, остающиеся одним из ценнейших источников по истории Великой французской революции.

После низложения Людовика Лафайет был объявлен изменником и в августе 1792 года бежал из страны, но был взят в плен прусскими войсками и заключен в крепость (Пруссия, напомним, находилась в состоянии войны с Францией, а Лафайет был одним из французских военачальников). Вашингтон продолжал поддерживать переписку с маркизой де Лафайет и как мог утешал ее, а она горько упрекала его за то, что Америка не сделала ничего для того, чтобы снять оковы с человека, который так много сделал для американской революции. Но что мог в то время сделать для освобождения узника из прусского застенка президент такой второстепенной страны, как США!

По мере усиления террора крепли голоса тех, кто считал, что французы зашли слишком далеко в своем революционном рвении. Гамильтон называл вожаков террора "головорезами, от которых разит кровью убитых ими граждан".

В начале апреля Вашингтон уехал отдохнуть от всех этих треволнений в свое фамильное поместье Маунт-Вернон. Он еще не успел, как делал каждое утро, объехать верхом свои владения, как из Филадельфии примчался курьер со зловещей вестью: в Париже казнен король Людовик.

Вашингтон был потрясен. Он поспешил в столицу – и не узнал города. Вот еще одна цитата из Киплинга:

Народу там было – как на ярмарке! Повсюду толпились и прогуливались нарядные леди и джентльмены. Кто пел, кто размахивал французскими флагами, а капитан Бомпар и его офицеры – и даже кое-кто из матросов – произносили речи насчет войны с Англией. Раздавались крики: "Долой англичан!" – "Долой Вашингтона!" – "Ура Французской Республике!".

Это еще чересчур мягкое описание. Город бурлил. Пели "Марсельезу", ликовали по поводу казни короля. Какие-то балаганщики устроили аттракцион: смастерили гильотину и к вящему восторгу публики отрубали голову чучелу Людовика. Соратники Джефферсона открывали свои клубы по примеру якобинских. Вице-президент Джон Адамс писал о тех днях:

Десять тысяч человек на улицах Филадельфии ежедневно угрожали выволочь Вашингтона из его резиденции и учинить революцию в правительстве или заставить его объявить войну Англии на стороне французской революции.